В налитых кровью глазах Червеуста зажглась бешеная ненависть.

– Это ты мне велел! Ты заставил меня это сделать! – прошипел он.

– Конечно! Ты ведь всегда слушаешься Шарки, правда, Червяк? – недобро засмеялся Саруман. – Так вот, на этот раз Шарки велит тебе следовать за ним.

Он пнул припавшего к земле Червеуста ногой в лицо, повернулся и зашагал прочь. Но тут случилось непредвиденное. Выхватив откуда–то припрятанный нож, Червеуст взвился с земли, подобно дикому псу бросился на Сарумана и, откинув назад голову чародея, полоснул его ножом по горлу. Затем, отпрыгнув, убийца с воплем помчался вниз по дороге. Прежде чем Фродо успел прийти в себя и промолвить хоть слово, зазвенели три тетивы и Червеуст упал мертвым.

К удивлению и ужасу всех, кто находился рядом, тело Сарумана начал обволакивать сероватый туман [674] ; медленно, словно дым от костра, туман этот поднялся высоко в небо и образовал в воздухе над Холмом подобие бледной, размытой фигуры. Фигура с мгновение повисела над головами хоббитов, повернувшись лицом к западу; но с запада дохнуло холодным ветром, туманная фигура изогнулась – и со вздохом рассеялась.

Фродо смотрел на распростертое у его ног тело с жалостью и ужасом. В убитом внезапно проступили следы разложения, словно смерть настигла его уже много дней назад. Тело на глазах съежилось; лицо сморщилось и превратилось в лоскутья кожи, легко отстающие от жутко оскалившегося черепа. Фродо поднял валявшийся рядом грязный плащ, накрыл им останки чародея и отвернулся.

– Вот и все, – сказал Сэм. – Скверный конец… Я предпочел бы этого не видеть. Но хорошо все–таки, что мы избавились от этой парочки!

– И Войне конец. Самый последний конец и, надеюсь, настоящий! – прибавил Мерри.

– Я тоже на это надеюсь, – отозвался Фродо и вздохнул. – Это был последний удар. Но кто бы мог подумать, что он настигнет нас именно тут, у дверей Котомки! Многого я чаял, многого страшился – но такого не ожидал!

– Я бы это концом называть не стал, – мрачно заметил Сэм. – Надо сперва расчистить все здешнее безобразие, а потом радоваться. А времени мы на это ухлопаем уйму, и попотеть придется, как никогда в жизни…

Глава девятая.

СЕРАЯ ГАВАНЬ

Чтобы привести Заселье в прежний вид, хоббитам действительно пришлось попотеть – но времени на обустройство ушло гораздо меньше, чем думал Сэм. На следующий день после битвы Фродо поехал в Мичел Делвинг освобождать узников, томившихся в Подвалах. Среди первых он обнаружил там несчастного Фредегара Булджера, которому прозвище Пончик теперь уже никак не подходило. Разбойникам удалось выкурить из–под земли руководимый Пончиком отряд мятежников, засевший в норах между Барсучьими Ямами и Скари [675] .

– Эх, бедолага! Уж лучше бы ты отправился тогда с нами! – вырвалось у Пиппина, когда Булджера вынесли на свет.

Сам Фредегар так ослаб, что не мог сделать и шагу. Услышав голос Пиппина, он открыл один глаз и попытался изобразить на лице бодрую улыбку.

– Это что еще за юный великан с луженой глоткой? – прошептал он одними губами. – Неужели малютка Пиппин?! Слушай, какого размера у тебя теперь шляпа, а?

Нашли и Лобелию. Бедняжка! Ее вызволили из темной, узкой камеры, и стало видно, что она превратилась в старуху – вконец исхудала, одряхлела… Тем не менее гордая страдалица захотела выйти из Подвалов сама, без посторонней помощи. Когда она появилась на пороге, опираясь на руку Фродо и крепко сжимая знаменитый зонтик, – толпа так дружно завопила и зааплодировала, что Лобелия даже прослезилась. Впервые в жизни ей довелось испытать, что такое всеобщие любовь и признание. Но известия о гибели Лотто она перенести не смогла и в Котомку возвращаться не стала. Усадьба была возвращена Фродо, а сама Лобелия поселилась у своих родственников Перестегинсов на хуторе Выдолбы.

На следующий год весной бедняжка умерла – как–никак, ей было больше ста лет! Ее завещание донельзя удивило и тронуло Фродо: Лобелия отказала ему все свое состояние и в придачу состояние Лотто, с тем чтобы Фродо потратил деньги на помощь хоббитам, лишившимся крова за минувший беспокойный год. Многолетний семейный раскол закончился миром.

Старый Уилл Белоног попал в Подвалы самым первым, поэтому теперь, несмотря на то что его обижали меньше других, ему прежде всего требовалось усиленное питание – облик Бургомистра должен был соответствовать занимаемой должности! А пока господин Белоног восстанавливал форму, Фродо дал согласие выступать его полномочным представителем. Сделал он в этой роли только одно заметное дело – ограничил обязанности шерифов и уменьшил их отряды.

Мериадок и Перегрин взяли на себя труд выследить всех чужаков, оставшихся в Заселье, и вскоре вернулись с победой. Узнав о битве в Приречье, большинство южан бежало, и отряды Тана не встретили почти никакого сопротивления. К Новому Году последние разбойники, укрывшиеся в лесу, были окружены, и те из них, кто сдался сам, были помилованы; хоббиты проводили их до границ и выдворили за пределы страны.

Работы по расчистке Заселья набирали ход, и Сэм окунулся в них с головой. Когда требуется и при желании хоббиты могут трудиться как пчелки. Вот и теперь в Заселье отыскались тысячи рук, готовых взяться за дело, – от маленьких, но ловких девчоночьих и мальчишечьих до морщинистых, задубелых, стариковских. Ко дню Юла все новые казармы для полицейских, а с ними и остальные творения «людей Шарки» раскатали по бревнышку. При этом ничего не пропало – все пошло на укрепление и ремонт старых норок, особенно кирпичи: благодаря кирпичам в норках стало уютнее и суше. А в амбарах, сараях и заброшенных норах отыскались изрядные запасы еды, утвари и пива – особенно в туннелях под Мичел Делвингом и старых каменоломнях в Скари: те просто ломились от разного добра, так что праздник Зимнего Юла [676] удалось встретить куда веселее, чем рассчитывали засельчане.

Прежде всего – еще даже новую мельницу не успели снести – были расчищены Холм, Котомка и Отвальный Ряд. Свежевырытый песчаный карьер засыпали и разровняли, а на его месте разбили большой зимний сад. В южном склоне вырыли новые норы и выложили их изнутри кирпичом. Старикан Гэмги водворился в норке под номером три и с тех пор частенько повторял, не заботясь о том, слушают его или нет:

– Плох тот ветер, который никому не приносит ничего хорошего. Я всегда это говорил! Но все хорошо, что кончается лучше, чем начиналось!

Разгорелся небольшой спор – как лучше назвать эту новую улицу? Думали о Цветущем Битвище и о Лучших Смайлах, но в конце концов, не изменив хоббичьему здравому смыслу, улицу назвали просто – Новая. Ну а что до известного прозвища Тупик Шарки, то это не более чем шутка, бытовавшая одно время в Приречье.

Больше всего пострадали засельские деревья: по приказу Шарки узурпаторы оставили Заселье совсем без зелени. Во всех Четырех Пределах деревья были безжалостно вырублены, и хоббиты переживали эту утрату тяжелее всего. Беда была в том, что такие раны долго не заживают, и Сэм понимал, что теперь, наверное, только его правнуки увидят Заселье таким, каким оно было прежде.

И вдруг в один прекрасный день – раньше Сэм был слишком занят, чтобы вспоминать о своих путешествиях, – он подумал о шкатулке, которую подарила ему Галадриэль. Он достал подарок, показал остальным Путешественникам (так их теперь называли все) и спросил их совета.

– А я все думаю – когда ты про нее вспомнишь? – сказал Фродо. – Открой же ее поскорее!

В шкатулке серела пыль, мелкая и мягкая, а в пыли лежал одинокий серебристый орешек.

– И что теперь? – спросил Сэм.

– Выбери ветреный день, развей пыль на все четыре стороны и дай этой штуке сделать свое дело, – предложил Пиппин.

– Тогда мы не узнаем, что из этого получилось, – вздохнул Сэм.