Из темноты возник высокий человек; споткнувшись о хоббита, он пробурчал что–то нелестное в адрес «проклятых корней, о которые когда–нибудь сломаешь ногу». Мерри узнал голос Эльфхельма.

– Я не корень и не мешок, сударь, – осмелился подать голос Мерри. – Я – всего–навсего хоббит, которому вы, между прочим, поставили синяк. Может, в возмещение ущерба вы мне скажете, что происходит?

– Что может происходить среди этой проклятой тьмы? – в сердцах бросил Эльфхельм. – Впрочем, я получил приказ собрать свой эоред. Мы можем выступить в любую минуту.

– Неужели враги так близко? – забеспокоился Мерри. – Это они бьют в барабаны? Я думал, мне померещилось. Никто вроде на этот стук и внимания не обращает!

– Ну что вы, достойнейший, – успокоил его Эльфхельм. – Враг на дороге, а не в горах. В барабаны бьют Воосы [554] , дикие люди, живущие в здешних лесах. Так они переговариваются между собой на расстоянии. Кто мог подумать, что они до сих пор не перевелись в Друадане? Их племя – все, что осталось от одного древнего народа; их мало, и на глаза они показываться не любят. Они опасливы и чутки, как дикие звери. Ни с Гондором, ни с нами войны они не ведут, но Тьма и нашествие орков их обеспокоили – как бы не вернулись Черные Годы, чего, кстати, очень и очень можно ожидать! Спасибо, конечно, и на том, что они не охотятся на нас, – говорят, стрелы у них смазаны ядом, а в лесу они – как мы у себя дома… Но вот они пришли к нам в лагерь и предложили Теодену помощь. Одного из вождей провели к Королю. Видите фонари?.. Ну вот и все. Я сказал вам, что знал, достойнейший. А теперь – у меня есть приказ Повелителя, и мне надо его выполнить. Давайте собирайтесь, сударь Мешок! – И Эльфхельм скрылся в темноте.

Мерри не очень–то понравился весь этот разговор про дикарей и отравленные стрелы, но страхов ему и без того хватало. Ждать он больше не мог; он должен был знать, чтo готовится, и все тут. С этой мыслью «сударь Мешок» решительно встал и крадучись последовал за фонарем, пока тот не исчез среди стволов.

Вскоре хоббит оказался у поляны, где под раскидистым деревом стоял небольшой шатер Короля. У входа, на крепкой ветке, покачивался большой фонарь, прикрытый куском ткани. На землю падал бледный круг света. В этом круге Мерри увидел Теодена с Эомером. Перед ними прямо на земле сидел странный коренастый человек, напоминавший обросший лишайником камень; на его мясистом подбородке торчала редкая щетина, похожая на мох. Ноги у незнакомца были короткими, руки – толстыми, сам он – тучным и приземистым. Одеждой ему служила короткая юбка из травы. Мерри померещилось, что где–то он с ним уже встречался, – и вдруг он вспомнил: шишиги из Дунхарга, ну конечно же! Одно из древних изваяний неожиданно ожило! А если и нет, то перед Королем сидел, по крайней мере, прямой потомок тех, с кого тесали своих идолов давно забытые мастера.

Пока Мерри подкрадывался поближе, все трое молчали; наконец Лесной Человек заговорил, – вероятно, отвечая на какой–то вопрос. Голос у него был низкий, гортанный, но, к удивлению хоббита, дикарь изъяснялся на Общем Языке, – правда, говорил он с запинкой, вставляя неуклюжие, грубоватые слова.

– Нет, Отец Всадников, – говорил он. – Наша не воюет. Наша только охотится. Встретит Гургун [555] – убивает. Ненавидит их. Ваша тоже ненавидит Гургун. Наша вам помогает, как сможет. У Диких Людей длинные глаза, длинные уши. Наша знает все дороги. Дикие Люди жили здесь раньше, чем появились Каменные Дома, раньше, чем Высокий Народ пришел из–за Большой Воды…

– Но нам нужна помощь именно в бою, – возражал Эомер. – Какая же нам польза от тебя и твоего племени?

– Наша может приносить вести, – готов был ответ у Лесного Человека. – Наша смотрит с вершин. Поднимается и смотрит вниз. Каменный город заперт. Снаружи огонь. А теперь и внутри тоже огонь. Вы хотите туда? Ехать надо быстро. Но дорога занята. На ней Гургун, на ней люди из–за Черных Гор. – Он махнул короткой, узловатой рукой на восток. – Их много, очень много. Больше, чем вас, всадников.

– Откуда тебе это известно? – не поверил Эомер.

Плоское лицо старика и темные глаза остались бесстрастными, но в голосе зазвучало недовольство.

– Лесные Люди – дикие и свободные, да, но они не дети. Я – великий вождь Ган–бури–Ган. Моя умеет считать вещи. Звезды на небе, листья на деревьях, людей в темноте. Вас десять раз и еще пять раз по двадцать двадцаток. Их больше. Большая война. Кто победит? Но под стенами каменного города войска еще больше.

– Увы, этот человек знает, что говорит, – вздохнул Теоден. – По словам разведчиков, противник поставил заграждения и выкопал рвы поперек дороги. Мы не сможем смять их одним внезапным ударом.

– И все же надо торопиться, – настаивал Эомер. – Мундбург в огне!

– Пусть Ган–бури–Ган закончит, – заговорил Лесной Человек. – Он знает много дорог. Он поведет вас туда, где нету рвов, нету Гургун, где ходят только Дикие Люди и звери. Когда Люди из Каменных Домов были сильные, они проложили много путей. Они резали скалы, как охотники свежуют убитого зверя. Дикие Люди думали, они едят эти камни. Люди из Каменных Домов ездили через Друаданский лес на Риммон и возили большие телеги. Сейчас перестали. Забыли дорогу. Но Дикие Люди помнят. Дорога идет по горе, потом под горой, заросла травой, заросла деревьями. Она идет за Риммон и опять вниз, до самого Дина, а потом возвращается на дорогу для всадников. Дикие Люди проведут вас на эту дорогу. Ваша убьет Гургун. Блестящее железо, оно прогонит эту ночь, эту нехорошую ночь, и Дикие Люди пойдут обратно в Дикие Леса, спать.

Эомер и Король обменялись несколькими фразами по–рохански. Теоден повернулся к Дикому Человеку.

– Мы принимаем твою помощь, – сказал он. – Правда, мы оставим у себя в тылу немалые вражеские силы, но это неважно. Если Каменный Город падет, пути назад не будет. А коли он выстоит, орки сами окажутся в окружении. Если ты послужишь мне верой и правдой, Ган–бури–Ган, обещаю тебе богатую награду и вечную дружбу.

– Мертвые не бывают друзьями живых и не дарят им подарков, – усмехнулся Дикий Человек. – Но если ты останешься жив, а Тьма уйдет, оставь Диких Людей в покое и запрети охотиться на них, как на лесного зверя! Ган–бури–Ган не заведет тебя в ловушку. Он сам пойдет с Отцом Всадников, и, если он поведет плохой дорогой, можешь его убить.

– Быть по сему, – решил Теоден.

– Сколько времени потребуется, чтобы обойти врага и вернуться на Тракт? – спросил Эомер. – Ведь если ты поведешь нас, нам придется ехать шагом, да и дорога, должно быть, узкая?

– Дикие Люди ходят быстро, а дорога в Долине Каменных Телег широкая. Там могут идти четыре лошади, – сказал Ган, показывая рукой на юг. – Только в начале и конце дорога узкая, да, очень узкая. Дикие Люди на рассвете уходят, в полдень они уже у Дина.

– Значит, первому эореду ехать не меньше семи часов, – прикинул Эомер, – а всему войску не меньше десяти. Не будем забывать, что возможны и неожиданности… Ну, а в горах войско, скорее всего, растянется в цепочку, и нам потребуется время, чтобы построиться заново. Который теперь час?

– Кто знает? – вздохнул Теоден. – Теперь у нас все время ночь.

– Темно, да, но это не совсем ночь, – возразил Ган. – Когда приходит Солнце, наша ее чует, даже если не видно света. Она уже поднимается там, за горами, на востоке. В небесных полях начинается день.

– Раз так, выступаем сейчас же, – поднялся Эомер. – И все же сегодня на помощь Гондору мы никак не поспеем.

Мерри не стал ждать, скользнул за деревья и поспешил на свое место, чтобы не опоздать, когда протрубят сбор. Стало быть, это последний привал перед боем! «Не похоже, – думал хоббит, – чтобы много кто остался в живых после завтрашнего сражения». Но тут он вспомнил о Пиппине, о пожаре Минас Тирита и прогнал от себя страх.