Теоден тяжело опустился на скамью, словно его прежняя усталость снова взяла верх над волей Гэндальфа.

– Увы! – проговорил он. – Лихие дни выпали мне на долю, и не в зрелости, а на закате моей жизни; прощай же, покой, столь желанный и заслуженный долгими трудами! Увы отважному Боромиру! Молодые гибнут, а старцы влачат свои дни понапрасну и дряхлеют! – И он тяжело уперся руками в колени.

– Руки твои еще обретут былую силу – дай им только сжать рукоять меча, – сказал Гэндальф.

Теоден приподнялся, и рука его потянулась к бедру, но вместо меча нащупала пустоту.

– Где же Грима держит мой меч? – пробормотал Король.

– Возьми этот, о Повелитель! – послышался снизу громкий голос. – Он всегда служил тебе верой и правдой!

Два воина взбежали по ступеням и остановились на одной из последних, чуть ниже Теодена. Один из воинов был Эомер. Голова его была обнажена, лат на груди не было; но в руке он держал меч без ножен и, преклонив колено, протягивал его Королю рукоятью вперед.

– Что это значит? – сурово спросил Теоден, повернувшись к Эомеру.

Оба воина остолбенели. В первое мгновение они не узнали своего Короля. Перед ними стоял седобородый богатырь, статный и величественный; куда же делся сгорбленный старец, которого они в последние месяцы видели только сидящим или опирающимся на трость?

– Вели казнить или миловать, Повелитель, – ответил, трепеща, Гама. – Я решил, что Эомер освобожден из–под стражи, и сердце мое так возрадовалось, что я, должно быть, согрешил и поступил против твоей воли. Я подумал, что Эомер снова Маршал Страны Всадников, и поэтому надлежит исполнить его просьбу – вернуть ему меч.

– Я просил меч лишь затем, чтобы положить его у твоих ног, Повелитель! – воскликнул Эомер.

Наступило молчание. Теоден сверху вниз смотрел на коленопреклоненного Эомера. Тот протягивал ему меч, но Король медлил.

– Так возьмет Король меч или нет? – нарушил тишину Гэндальф.

Теоден медленно протянул руку, и, когда пальцы его коснулись рукояти, всем почудилось, что истончившаяся рука старца на глазах наливается силой. Вдруг Теоден поднял меч и, со свистом рассекая воздух сверкающим клинком, очертил им несколько быстрых кругов над головой. Возвысив голос, он громко воззвал к своим воинам по–рохански:

Вставай! Вставай, народ Теодена!

Подвиги ждут нас; тьма сгустилась.

Седлайте коней, трубите в горны!

Вперед, племя Эорла!

Стражники, решив, что Король зовет их, бросились вверх по лестнице. Увидев своего владыку, они изумленно остановились и в едином порыве протянули мечи к его ногам, восклицая:

– Повелевай, о Король!

– Уэсту Теоден хал! [382] – вскричал Эомер. – Мы все рады видеть тебя полным сил, о Повелитель! Попробуйте теперь сказать, что Гэндальф приносит одни только невзгоды!

– Возьми свой меч назад, Эомер, сын сестры моей! – повелел Король. – А ты, Гама, отыщи мой! Он взят на сохранение Гримой. Грима тоже пусть предстанет передо мной. Так как, Гэндальф? Ты обещал мне дать совет, если я соглашусь внимать тебе. Что же это за совет?

– Ты уже не нуждаешься в нем, – улыбнулся Гэндальф. – Мой совет был – довериться Эомеру и отстранить от себя лжеца советника с его коварными речами, а еще – отбросить страх и сожаления. Пора взяться за самое насущное дело. Все, кто может сидеть в седле, пусть немедленно выступают в поход на запад, как и предлагал Эомер! Прежде всего мы должны разобраться с Саруманом, пока есть время для этого. Если мы не одолеем Сарумана, мы погибнем [383] . Если одолеем – нас будут ждать новые дела. Все, кто остается здесь – дети, женщины, старики, – должны укрыться в горах, в старинном убежище Рохирримов. Разве не для таких дней существует эта крепость? Пусть люди возьмут с собой еды, но не разрешай им медлить и нагружать телеги сокровищами – ни великими, ни малыми. Речь идет о жизни и смерти.

– Твой совет по душе мне, – согласился Теоден. – Пусть роханцы готовятся к походу! А вы, друзья мои? Правду ты сказал, Гэндальф, – мы стали неучтивы. Вы скакали всю ночь напролет, а время к полудню. Вам не предложили ни отдыха, ни трапезы. Приготовьте гостям покои – им надо выспаться! Но сначала накормите их.

– О нет, Повелитель! – возразил Арагорн. – Усталым путникам еще рано искать покоя. Воины Рохана должны оседлать коней сегодня же, а наши меч, лук и топор отправятся с ними. Не за тем принесли мы их к твоему порогу, чтобы они праздно лежали под стеной Золотых Палат, о Властитель Марки! Я обещал Эомеру, что буду сражаться с ним бок о бок!

– Тогда у нас воистину есть надежда на скорую победу! – воскликнул Эомер.

– Надежда есть, – подтвердил Гэндальф. – Но Исенгард крепок. Кроме того, близятся иные невзгоды… Не мешкай, Теоден! Как только мы выступим в поход, уводи свой народ в Дунхаргскую Крепость [384] , в горы!

– Нет, Гэндальф, – возразил Король. – Ты, должно быть, сам не ведаешь силы своего волшебства! С той минуты, как ты исцелил меня, все изменилось. Я сам встану во главе войска – и, если так решит судьба, паду одним из первых. Тогда сон мой будет спокойным.

– В таком случае даже поражение Рохирримов будет славным и достойным песни! – воскликнул Арагорн.

Воины, стоявшие вокруг, зазвенели оружием и возликовали:

– Да здравствует Король! Король отправляется на битву! Вперед, Эорлинги!

– Но твой народ нельзя оставить без пастыря и защитника, – напомнил Гэндальф. – Кто же будет управлять им в твое отсутствие?

– Я подумаю об этом, – кивнул Теоден. – Смотрите! Идет мой вития!

В дверях появился Гама, а за ним под конвоем двух воинов – Червеуст: он шел, хромая и скособочившись. Лицо его было смертельно бледно. Глаза слепо моргали на солнце. Приблизившись, Гама преклонил колено и подал Теодену длинный меч в золотых ножнах, усыпанных зелеными каменьями.

– Вот твой древний меч Эругрим [385] , о Король! – почтительно молвил он. – Его обнаружили у Гримы в сундуке. Долго не хотел он отдавать ключей! И немудрено: там нашлись вещи, которых многие из нас давно уже не могут доискаться!

– Ложь! – воскликнул Червеуст. – Повелитель сам отдал мне меч на хранение!

– А нынче берет его обратно, – сказал Теоден. – Тебе это не по сердцу?

– Как можно, Повелитель! – поспешно ответил Червеуст. – Я пекусь о тебе и твоем имуществе, как только могу! Но не перетруждай себя, не полагайся на свои силы безоглядно! Пусть кто–нибудь другой побеседует с этими докучливыми гостями! Скоро трапеза. Не изволишь ли откушать?

– Изволю, – кивнул Теоден. – Накройте стол для меня и моих гостей! Я разделю с ними трапезу. Войско выступает сегодня же. Велите трубить сбор! Созовите всех, кто живет поблизости! Все мужи и юноши, владеющие оружием, способные держаться в седле, пусть оседлают лошадей и к двум часам пополудни выстроятся у ворот.

– О государь! – вскрикнул Червеуст. – Этого–то я и страшился! Волшебник околдовал тебя! Неужели ты никого не оставишь охранять Золотые Палаты твоих отцов и твои наследные сокровища? Неужто некому будет защитить Короля?

Теоден ответил, по–прежнему оставаясь невозмутимым:

– Если это и волшебство, оно кажется мне полезнее твоих нашептываний. От твоего лечения я чуть было не встал на четвереньки, как скот! Знай: здесь не останется никого, и Грима не будет исключением. Грима поскачет с войском, как и все. Поспеши! Ты еще успеешь отчистить ржавчину со своего меча!

– Смилуйся, государь! – простонал Червеуст, припадая к земле. – Сжалься над несчастным Гримой, который отдал тебе все, что имел, который надорвал здоровье на твоей службе! Не отсылай меня, дай остаться с тобою! Я буду оберегать тебя до конца. Не гони своего верного Гриму!

– Король сжалился над тобою, – сказал Теоден, – и не отсылает тебя прочь. Я иду на войну вместе с моими всадниками. Дозволяю тебе сопровождать меня, дабы ты мог доказать свою преданность.