Сэм сидел, барабаня пальцами по рукояти меча, словно что–то отсчитывая, и поглядывал на небо.

– Странно, – высказался он наконец. – Луна в Заселье и в Диких Землях одна и та же. Или должна быть одна и та же… Но – или это луна все перепутала, или я со счету сбился. Помните, господин Фродо, как мы лежали на флете, наверху? Луна тогда убывала. По моим подсчетам, тогда как раз минула неделя с полнолуния. В пути мы неделю. И вдруг нате вам – является новый месяц, тоненький, как обрезок ногтя, словно мы у эльфов и не гостили вовсе! Я точно помню, что уж три–то ночи мы там провели самое малое. Но не месяц же! Тут я головой поручусь. Что же, получается, время там не в счет?

– А может, там и правда время остановилось? – предположил Фродо. – Может, когда ты в Лориэне, ты попадаешь во время, которое давно прошло? А когда Серебряная вынесла нас в Андуин, мы вернулись в наше, обыкновенное время, которое через земли Смертных течет в Великое Море. Кстати, в Карас Галадоне я вообще не помню луны – только звезды, а днем – солнце.

Леголас пошевелился в своей лодке.

– Время там как везде, – послышался его голос. – Просто вещи этого мира в разных местах растут, стареют и меняются по–разному. Для эльфов мир движется так же, как для всех, с той только разницей, что для нас он одновременно мчится сломя голову и ползет, как улитка. Нам кажется, что он мчится оттого, что сами эльфы почти не меняются, а все остальное безудержно уплывает мимо, и мы не можем не грустить об этом. А ползет оттого, что эльфы не считают бегущих лет: им этот счет не нужен. Мелькание времен года – только легкая рябь, играющая на водах длинной, длинной реки. И все же под солнцем в свой черед стареет все.

– Но в Лориэне все стареет гораздо медленнее, – сказал Фродо. – Там действует сила Владычицы. В Карас Галадоне, где правит Галадриэль с эльфийским кольцом на пальце, каждый час полон, хотя часы летят, как мгновения.

– Об этом вне Лориэна нельзя говорить ни с кем – даже со мной и Леголасом, – строго оборвал его Арагорн. – Хватит об этом. А тебе, Сэм, придется смириться: ты и вправду сбился со счета, пока гостил в Лориэне. Время там бежало для нас так же, как для эльфов. Во внешнем мире старый месяц истончился, народился вновь, прошел через полнолуние и сгинул в свой черед, а мы все еще оставались в Лориэне. Вчера вечером на небе снова показался молодой месяц. Зима на исходе. Дело к весне – к весне, несущей нам так мало надежды.

Тянулась безмолвная ночь. Из–за реки не доносилось ни звука. Путешественники, сгрудившиеся в лодках, чувствовали, что погода меняется. Под тяжелыми влажными облаками, наползавшими с юга, воздух потеплел, ветер прекратился. Шум Реки на скалах переката стал явственнее и как будто ближе. С ветвей на головы путешественникам стали падать редкие капли.

Настал день; во всем, казалось, притаилась тихая печаль. Утро разлило по берегам бледный, рассеянный свет, не дававший тени. Над Рекой стоял туман; ближний берег окутался белым паром, дальнего не было видно вовсе.

– Не выношу тумана, – признался Сэм. – Но этот нам, похоже, на руку. Теперь можно надеяться, что проклятые гоблины нас не увидят!

– Может быть, – ответил Арагорн. – Но если туман не поднимется, трудно будет отыскать тропу наверх. А мы должны ее найти, если хотим миновать Сарн Гебир и выйти к нагорью Эмин Муйл.

– Не понимаю, зачем нам обходить Перекаты, и вообще, зачем держаться Реки? – пожал плечами Боромир. – Если впереди Эмин Муйл, мы можем бросить эти скорлупки и отправиться на юго–запад, к Энтвейе. За ней – моя страна.

– Если бы мы шли в Минас Тирит, мы так и поступили бы, – сказал Арагорн. – Но ничего еще не решено. К тому же путь может оказаться опасней, чем мы себе представляем. Долина Энтвейи – низкая, болотистая, а туман – смертельный враг для тех, кто пеш и обременен грузом. Я бы не бросал лодок до тех пор, пока это будет возможно. По крайней мере, на Реке мы не заблудимся.

– Но восточный берег – в руках врагов, – возразил Боромир. – Даже если ты пройдешь Врата Аргоната [304] и невредимым достигнешь Каменца – что потом? Прыгнуть с водопадом вниз и плюхнуться в болото?

– Нет! – ответил Арагорн. – У Рауроса существует древний волок. Мы спустимся по нему – и поплывем дальше. Разве ты не знаешь о Северной Лестнице, Боромир? Или не хочешь помнить, что она существует? А трон на Амон Хене, высеченный в дни великих королей? Я хочу постоять там, наверху, прежде чем решать, куда идти дальше. Может, сверху мы увидим какой–нибудь знак, подсказку?

Боромир еще долго спорил – но, когда стало ясно, что Фродо пойдет за Арагорном, какой бы тот путь ни выбрал, сдался.

– Люди Минас Тирита не бросают друзей в беде, – сказал он гордо. – Если вы хотите добраться до Каменца, моя сила вам еще понадобится. Так и быть, я доплыву с вами до этого скалистого острова – но не дальше. Оттуда я поверну к дому – и если моя помощь не заслуживает того, чтобы ее вознаградили дружбой, пойду один.

День шел к полудню; туман немного поднялся. Решено было, что Арагорн с Леголасом пойдут вперед, вдоль берега, а остальные подождут у лодок. Арагорн надеялся найти тропу, по которой можно было бы перенести и лодки, и груз на более спокойную воду за Перекатами.

– Эльфийские лодки, возможно, и не опрокинутся, – сказал он, – но это не значит, что мы тоже пройдем Сарн Гебир благополучно. До сих пор это еще никому не удавалось. Люди Гондора не проложили здесь дороги даже во времена наибольшей своей славы. Южное Королевство не простиралось за Эмин Муйл, но все же волок здесь был. Не знаю только, смогу ли я его найти? Исчезнуть он не мог: легкие лодки часто ходили из Дикоземья в Осгилиат. Сообщение прекратилось только несколько лет назад, когда умножились армии мордорских орков.

– На моей памяти лодки с севера к нам уже не ходили, а по восточному берегу рыщут враги, – упорствовал Боромир. – Чем дальше, тем опаснее, даже если тропа и отыщется.

– Безопасных дорог нет, – ответил Арагорн. – Ждите нас ровно день. Если к тому времени мы не вернемся – считайте, что нас настигла гибель. Тогда вам останется выбрать нового предводителя и следовать за ним по мере сил.

Фродо проводил взглядом Арагорна и Леголаса; они взобрались по крутому берегу и пропали в тумане. На сердце у хоббита было беспокойно. Но страхи не оправдались: всего два или три часа спустя, сразу после полудня, в тумане снова показались фигуры разведчиков.

– Все в порядке, – бросил Арагорн, спускаясь вниз. – Тропа есть. Она ведет к причалу, который вполне может послужить и нам. Это недалеко. Перекаты начинаются примерно за версту отсюда и тянутся версты на полторы, не больше. Потом Река успокаивается, и русло свободно от камней, хотя течение там по–прежнему быстрое. Тропа пролегает довольно далеко от берега, у самого подножия скалы, так что до нее наберется с полверсты. Выше по течению причала не видно; надо думать, мы его проскочили вчера ночью. Неплохо было бы вернуться обратно и поискать, но в тумане мы можем опять его не заметить. Боюсь, придется уходить от воды. Попытаемся добраться до волока отсюда.

– Будь мы все людьми, нам и то пришлось бы нелегко, – проворчал Боромир.

– Какие ни есть, а попробуем, – ответил Арагорн.

– Согласен, – сказал Гимли. – На камнях и люди, бывает, спотыкаются, а гномы никогда, если даже несут груз вдвое тяжелее их самих. Слышишь ли ты меня, достойный Боромир?

Задача действительно оказалась трудной, но выполнимой. Лодки разгрузили; вещи перенесли наверх, на ровное место. Туда же втащили лодки. Они оказались далеко не такими тяжелыми, как можно было предположить. Из какого дерева они были сделаны, не знал даже Леголас; древесина была крепкая и все же до странного легкая. По ровному месту даже Мерри с Пиппином без труда могли нести такую лодку. Но то по ровному месту – на бездорожье с этим делом едва управлялось два человека. Склон – беспорядочное нагромождение серых известняковых глыб – круто шел вверх; нога то и дело норовила провалиться в яму, замаскированную жесткой травой и кустарником; приходилось продираться сквозь заросли куманики, обходить глубокие лощины и смотреть в оба, чтобы не увязнуть в топкой грязи, питаемой сочащейся сверху водой.